Владимир Маяковский — мой любимый поэт. Конечно, в наши дни отношение к нему изменилось. Многие мои сверстники думают, что, кроме стихов о Ленине и партии, поэт ничего не писал. Но это совсем не так. Да, Маяковский во имя революции наступал на «горло собственной песне» , отдавая «звонкую силу поэта» пролетариату. «У каждого поэта своя драма…» — писала Анна Ахматова. Есть она и у Маяковского. Он верил в революцию, боролся стихом с ее врагами, видя их не только в Колчаке и Деникине, но и в советских, новых мещанах, «дряни». А сегодняшние противники поэта не хотят этого замечать. Не знают они и другого: есть ранний Маяковский, тонкий лирик, необычайно одаренный стилист, подлинный новатор стихосложения, экспериментатор в области формы. Располагая стихи «лесенкой», он добился того, что каждое слово становится значимым, весомым. Рифма В. Маяковского — необычайная, она как бы «внутренняя», чередование слогов не явное, не очевидное — это белый стих. А как выразительна ритмика его стихов! Мне кажется, ритм в поэзии — самое главное, сначала рождается он, а потом уже мысль, идея, образ.
Некоторые мои ровесники думают также, что стихи В. Маяковского надо кричать, надрывая голосовые связки. Да, у него есть стихи для «площадей». Но в ранних стихах преобладают интонации доверительности, интимности. Чувствуется, что поэт только хочет казаться грозным, дерзким, уверенным в себе. Но на самом деле он не такой. Наоборот, Маяковский одинок и неприкаян, и душа его жаждет дружбы, любви, понимания.
Стихотворение «Послушайте!» написано в 1914году. В стихах этого периода внимательный читатель увидит не только фамильярные, насмешливые, пренебрежительные интонации, но и, присмотревшись, поймет, что за внешней бравадой — ранимая, одинокая душа. Цельность характера поэта, человеческая порядочность, помогавшая ориентироваться в главных проблемах времени, внутренняя убежденность в правоте своих нравственных и эстетических идеалов обособляли В. Маяковского от других поэтов, от привычного течения жизни. Эта обособленность рождала душевный протест против обывательской среды, где не было высоких духовных идеалов. А ведь он о них мечтал.
Стихотворение — крик души поэта. Оно начинается просьбой, обращенной к людям: «Послушайте!» Таким восклицанием каждый из нас очень часто прерывает свою речь, надеясь быть услышанным и понятым. Лирический герой стихотворения не просто произносит, а, я бы сказал, «выдыхает» это слово, отчаянно пытаясь обратить внимание живущих на Земле людей на волнующую его проблему. Это не жалоба на «равнодушную природу», это жалоба на человеческое равнодушие. Поэт как бы спорит с воображаемым оппонентом, человеком недалеким и приземленным, обывателем, мещанином, убеждая его в том, что нельзя мириться с безразличием, одиночеством, горем. Ведь люди рождаются для счастья.
Весь строй речи в стихотворении «Послушайте!» именно такой, какой бывает, когда, ведется острая дискуссия, полемика, когда тебя не понимают, а ты лихорадочно ищешь аргументы, убедительные доводы и надеешься: поймут, поймут. Вот только объяснить надо как следует, найти самые важные и точные выражения. И лирический герой их находит.
А дальше… Дальше, мне кажется, в очень необычной антитезе, в словах антонимах (антонимами они являются только у В. Маяковского, в нашем привычном, общеупотребительном лексиконе это далеко не антонимы) противопоставлены очень важные вещи. Речь идет о небе, о звездах, о Вселенной. Но для одного звезды — «плевочки» , а для другого — «жемчужины».
Лирический герой стихотворения «Послушайте!» и есть тот «кто-то», для кого без звездного неба немыслима жизнь на Земле. Он мечется, страдает от одиночества, непонимания, но не смиряется с ним.
Отчаяние так велико, что ему просто не перенести «эту беззвездную муку» .
Огромное значение в системе изобразительно-выразительных средств у Владимира Маяковского имеет деталь. Портретная характеристика Бога состоит всего лишь из одной-единственной детали — у него «жилистая рука». Эпитет «жилистая» настолько живой, эмоциональный, зримый, чувственный, что эту руку как бы видишь, ощущаешь в ее венах пульсирующую кровь. «Длань» (образ, привычный для сознания русского человека, христианина) органично, абсолютно естественно заменяется, как видим, просто «рукой». Значит Господь Бог, будто пахарь или хлебопек, — простонародный.
Лирический герой, по моему мнению, глубоко и тонко чувствует и переживает все, что происходит с окружающим нас миром, Вселенной, людьми. Вот он говорит кому-то: И ели первые два предложения вопросительные, то третье — вопросительное, и восклицательное одновременно. Накал страстей, эмоций, переживаемых нашим героем, так силен, что иначе их не выразить как только этим многозначным емким словом «Да?!», обращенным к тому, кто поймет и поддержит. В нем и обеспокоенность, и забота, и сопереживание, и участие, и любовь… Я не один, еще кто-то так же думает, как я, так же чувствует, болеет за этот мир, небо, Вселенную всей душой, всем сердцем.
Если бы у лирического героя совсем не было надежды на понимание, он бы так не убеждал, не увещевал, не волновался… Последняя строфа стихотворения (всего их три) начинается так же, как и первая, с того же слова: Но авторская мысль в ней развивается совершенно по-другому, более оптимистично, жизнеутверждающе по сравнению с тем, как она выражена в первой строфе. Последнее предложение вопросительное. Но, в сущности, оно утвердительно. Ведь это риторический вопрос ответ не требуется.
В этом стихотворении нет неологизмов, столь привычных для стиля В. Маяковского. «Послушайте!» — взволнованный и напряженный монолог лирического героя. Поэтические приемы, используемые В. Маяковским в этом стихотворении, на мой взгляд, очень выразительны. Фантастика («врывается к богу») естественно сочетается с наблюдениями автора над внутренним состоянием лирического героя. Ряд глаголов: «врывается», «плачет», «просит», «клянется» — передает не только динамику событий, но и их эмоциональный накал. Ни одного нейтрального слова, все очень и очень выразительны, экспрессивны, и, мне кажется, само лексическое значение, семантика глаголов-действий указывает на крайнюю обостренность чувств, испытываемых лирическим героем. Основная интонация стиха не гневная, обличительная, а исповедальная, доверительная, робкая и неуверенная. Можно сказать, что голоса автора и его героя зачастую сливаются полностью и разделить их невозможно. Высказанные мысли и выплеснувшиеся, прорвавшиеся наружу чувства героя, бесспорно, волнуют самого поэта. В них легко уловить ноты тревоги («ходит тревожный»), смятения, затаенную даль.
Стихотворение «Послушайте!» — развернутая метафора, имеющая большой иносказательный смысл — «не хлебом единым жив человек». Кроме насущного хлеба, нам нужна еще и мечта, большая жизненная цель, духовность, красота. Нам нужны звезды-«жемчужины», а не звезды-«плевочки». Имманиула Канта поражали более всего на свете две вещи: «звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас». Маяковского тоже волнуют вечные философские вопросы о смысле человеческого бытия, о любви и ненависти, смерти и бессмертия, добре и зле.
Однако в «звездной» теме поэту чужд мистицизм символистов, он не думает ни о какой «протянутости» слова к Вселенной, но Маяковский ни в коей мере не уступает поэтам-мистикам в полете фантазии, свободно перебрасывая мост от земной тверди к безграничному небу, космосу. Безусловно, такой свободный полет мысли был подсказан В. Маяковскому в ту эпоху, когда казалось, что человеку подвластно все. И независимо от того, в какие тона окрашены астральные образы, сатирические или трагические, его творчество проникнуто верой в Человека, в его разум и великое предназначение.
Пройдут годы, утихнут страсти, российские катаклизмы превратятся в нормальную жизнь, и никто не будет считать В. Маяковского только политическим поэтом, отдавшим свою лиру лишь революции. На мой взгляд, это величайший из лириков, и стихотворение «Послушайте!» — истинный шедевр русской и мировой поэзии.
Будьте первым, кто прокомментирует или дополнит этот анализ!