Мама

Давно креста нет на твоей могиле,
Давно следа нет меж других могил…
Других, чужих, давно уж схоронили,
Где милый прах, рыдая, я зарыл.

Зачем мне крест? Зачем твоя могила,
Когда всегда, во мне, передо мной,
Живет, встает, с любви бессмертной силой,
Твой образ, любящий, любимый и святой,

И голос милый, слабый, полный ласки нежной,
Как столько-столько лет назад,
Мне говорит сквозь жизни гул мятежный,
И светит мне небесно кроткий взгляд.

О, мама милая! Жива ты, жива ты! Вечно
Душа твоя сияет предо мной
И с нежною любовью бесконечной
Ведет меня незримою рукой.

Ты в муках родила меня. Над бездной
Висела ты. Спустившись над тобой,
Уже схватила смерть рукой своей железной
Тебя, но сжалилась над мной.

Потом… вся жизнь твоя полна была печали,
Но ты была! И в жизнь мою лила
Свой тихий свет. Лучи любви сияли,
И свет любви ты в сердце мне зажгла.

Ты всех любить, понять, прощать учила.
Полны страданий были дни твои.
Безмерно ты страдала. Но любила
Безмерно ты людей сквозь муки все свои.

Меня учила ты прислушиваться чутко
К страданиям чужим и горю их внимать
Не с сожалением холодного рассудка,
Но с жаждой жизнь свою отверженным отдан,

Учила ты подслушивать страданья
Незримые… Нет в мире их страшней!
О, никому неслышные рыданья, —
Нет муки нас мучительно больней!

Как часто сердце брата истекает кровью
Здесь, подле нас, за нашею стеной…
Сестра здесь гибнет с распятой любовью
Под жизни пьяною, звериною ногой, —
А мы, мы крепко спим с душой своей глухой!

Чем больше ты сама страдала,
Тем за других страдала ты сильней.
Все боли, всю нужду, все скорби ты узнала,
И тряпочкой последнею своей
Делилась ты и душу раздавала
Кто счастьем в жизни был тебя еще бедней.

Любовь твоя в жестокой жизни нашей
Безумно попрана, поругана была.
Каких страданий ты испила чашу!
Какой любви ты свет до гроба мне лила!..

И душу свет наполнил тот мою,
И, в переполненной жестокостью отчизне,
Я вышел в путь служить, чем только я смогу,
Лишенным радости и света в этой жизни.