Не поверили человеку

По дороге, накатанной гладко,
Не оступишься нипочем,
А пойдешь налегке,
С оглядкой —
Не заденет никто плечом.

Только он,
Молодой, горячий,
Шел по самой крутой тропе,
Потому что не мог иначе,
Верный юности и себе.

То ли осыпи,
То ли осень
Нанесла на каменья слизь —
Шаг — споткнулся,
Другой — и оземь!
И едва не сорвался вниз.
Может, ссадина или шишка,
Может, рана в груди зажглась…
Но заметили на парнишке
Только сверху налипшую грязь.

Плещет в окна
Лучами солнце.
Хлещет в окна
Сиренью май.
Небо видно до самого донца,
Хоть на пленку его снимай.
И по улице, самой знакомой,
Оплетенной сплошной листвой,
Парень шел к высокому дому,
Шел с повинною головой.
Душу нес он,
Как на ладони.
Всю — открытую,
Всю — как есть,
Чтобы в чистом и честном доме
Отстоять чистоту и честь.
Но почуял недобрую жалость,
Будто стал он друзьям не друг.
Переплеты оконные сжались,
На решетку похожие вдруг,
И невидимая ограда
Оттеснила его на миг.
Он ответил
Не так, как надо, —
Кровно был он
Обижен на них.
Не поверили!
Осудили.
Гневно, строго, нежданно, враз.
Ледяным потоком студили
Очень правильных,
В общем, фраз.

С кем-то был он когда-то резок,
Может, выпил,
А может, — пел.
О несбыточном часто грезил,
Что-то выполнить не успел…
Все задоринки,
Все оплошки
Воедино свели сполна.
И никчемные эти блошки
Сразу вымахали —
В слона…

И толкуя о чем-то нужном,
Отворачивая лицо,
Выходили, как будто в стужу
На сиреневое крыльцо.
Это солнечное раздолье
И парение ветерка
Отзывалось глухою болью,
Неразгаданною пока.
Шли в протоки широких улиц,
Как обычно идут везде,
Но неловко душой сутулясь
Перед другом в большой беде,
Словно каясь,
Что зря
С разбегу
В ясный день корабли сожгли:
Не поверили человеку, Мимо правды его прошли.

А она,
Эта самая правда,
По зубцам каменистых скал,
С верным парнем,
С тобою рядом,
Грязь смывая
Дождем и градом,
Снова
Трудный берет перевал.