Жил да был один отец –
Счастья детского творец.
Было у отца три сына:
Первый – умный был детина,
Средний был ни так, ни сяк,
Третий – вовсе был дурак.
Двое старших поженились
И в семье остепенились.
Младший был ленивый малый,
Целый день лежал усталый.
На печи б ему валяться
И ничем не заниматься.
Вот, однажды, зимним утром,
Он об этом помнит смутно,
Братья едут на базар,
Чтоб купить себе товар,
А Емеля все лежал
И с базара братьев ждал.
Его просят две невестки,
Чтобы он по-молодецки
За водой сходил на речку,
А они растопят печку.
Но Емеле неохота –
Не его вода забота.
Он готов лежать весь день,
Ведь вставать ему же лень.
Но невестки пригрозили,
Что им братья говорили,
Коль Емеля им поможет,
То с гостинцем быть он сможет.
Нехотя Емеля встал,
Санки, валенки достал,
Посмотрел на теплу печку
И, вздохнув, пошел на речку.
В прорубь ведра опустил,
Щуку он в ведро словил.
В предвкушеньи угощений
И от братьев поздравлений,
Щуку держит он в руках,
От восторга молвя: — Ах!
Молвит щука речь словами,
Что сравнимо с чудесами:
— Отпусти, Емеля, в воду
На простор и на свободу.
Лишь в воде я окажусь,
В добром деле пригожусь.
В волшебство Емеля верил,
Но на деле, все ж, проверил.
— Пусть ведерки, что с водой,
Сами топают домой.
Не успел он все сказать
И дорогу загадать,
Как вприпрыжку, друг за другом
Ведра к дому пошли кругом.
-Ладно, говорит Емеля, —
Вот теперь тебе я верю.
Буду весело я жить
И с тобой всегда дружить.
Много ли проходит время,
Вновь работа есть Емеле.
Говорят невестки вновь
Привести из леса дров.
У Емели нет желанья,
Предстоит, ведь, расставанье.
Надо, чтоб он с печки слез
И поехал в темный лес.
Но невестки непреклонны,
Пригрозить подарком склонны,
И Емеля, все ж, смирился,
На подарок согласился.
С печки слез, попил, поел,
Взял топор и в сани сел.
Дивятся Емеле бабы –
Эко диво, странно, как бы,
Едут сани без коней –
Нет события странней.
И в лесу Емеля был,
И дровишек нарубил,
Только так же, как и сани,
Все дрова рубились сами.
Только лишь промолвил слово,
Сразу все было готово.
Долго реченька течет,
А молва быстрей идет.
Слух о странностях юнца
Докатился до дворца.
Как-то раз, в какой-то день
На пороге дома тень.
Офицер к ним в дом заходит
И с Емели взгляд не сводит.
Говорит: — А ну, Емеля,
Видимо, твоя неделя,
Быстро живо собираться
Во дворец, чтоб отправляться.
Но на печке, все ж, теплее
И Емеля, чуть смелее,
Говорит ответ гонцу,
Что не хочет ко дворцу.
Офицер так рассердился,
Что весь краскою налился,
Сжал он руки в кулаки –
Приготовил тумаки.
Но Емеля – хитрый малый.
Пусть немного запоздало,
Все ж, слова он произнес
Чтоб пошел гонец вразнос,
И не сильно, лишь слегка,
Чтоб обломать ему бока.
Из-под лавки, из глубинки
Вылетает, вдруг, дубинка
И давай его метелить
Так, что сложно в это верить.
И поверить царь не мог,
Что он справиться не смог.
— Как же так, ты офицер,
Ты какой даешь пример?
Вновь царь шлет к нему гонца –
Очень хитрого купца.
Взял с собой купец гостинцев,
Что достойны даже принцев:
Пряник, мед и леденец…….
Взял Емелю во дворец.
Но в санях зимой прохладно.
Говорит гонцу он: — Ладно,
Я поеду чуть попозже.
Отпусти коня ты вожжи.
Говорит Емеля печке,
Те слова, что он на речке
Выучил враз наизусть.
Главное, чтоб было «Пусть!».
И: — По щучьему веленью,
По Емелину хотенью,
Пусть сквозь стену без конца
Едет печка до дворца.
Стены мигом расступились,
Печка быстро в путь пустилась.
Так же быстро, как гонец,
Прикатила во дворец.
Едет печка прям в палаты,
Хоть проходы тесноваты,
Слуги в сторону бегут,
Печь все валит там и тут.
Царь Емеле молвит строго: —
На тебя и жалоб много,
О тебе молва гудит. –
Царь был строг и был сердит.
— А зачем они под сани
Залезали туда сами?
Прыгали, зачем на печь? —
Говорил Емеля речь.
В это время к ним в окошко,
Будто солнышка немножко,
Красна-девица взглянула
И в сторонку повернула.
Так красива и мила
Красна-девица была,
Что Емелюшку от счастья,
Чуть не разнесло на части.
Он красы столь чудной, дивной
Не встречал в дороге длинной.
Чувством был он ослеплен
И, конечно же, влюблен.
Очень тихо, в счастье веря,
Произнес слова Емеля.
А меж тем, спускалась ночь –
Укатил Емеля прочь.
На печи лежит Емеля.
Слезы льет по нем неделю
Дочь царя и вот, что диво –
Своенравна, горделива,
Женихов и день и ночь
Из дворца всех гнала прочь.
Но сейчас она страдает
И на звезды уповает,
Чтоб они ей помогли
И Емелю привели.
Мысли все и разговоры
Про Емелины к ней сборы.
Но царю уж не годится,
Вдруг, с Емелей породнится.
Посылает царь купца –
Расторопного гонца.
Вновь гонец спешит к Емеле.
Тот, спросонья, еле-еле,
С печки голову поднял
И гонца, как есть, принял.
Вновь гонец ему лукавит,
Угощает, льстит и хвалит.
Льет вина ему в бокал,
Чтоб хмельным Емеля стал.
Полусонного гонец
Мчит Емелю во дворец.
Посадил Емелю в бочку
И туда ж капризу — дочку,
Крышку, дно смолой залили
И на волны вдаль пустили.
Много ль времени прошло,
Но к Емеле вновь пришло
Озарение сознанья
И пространства пониманье.
Смотрит он, но как назло,
Всюду тесно и темно.
— Где же я? – спросил Емеля.
— В бочке мы. – ему несмело
Отвечает голос рядом,
Хоть ничто не видно взглядом.
— А ты кто, скажи, такая?
Почему судьба лихая
Нас двоих здесь заточила,
Что в делах ты сотворила.
— Виновата я лишь в том,
Что посмела я с отцом
Против слов его перечить.
О Любви зажгла я свечи.
Я, царя родная дочь
И меня он выгнал прочь
Вместе с тем, кого люблю
И кого боготворю.
Было б славно, чтоб ты, милый,
Поднапряг свои бы силы
И открыл бы эту бочку,
Чтоб пристали мы к песочку.
Тихо шепчет вновь Емеля
Так, что слышно еле-еле.
В море волны вмиг взыграли,
Бочку бережно подняли
И на берег на пустой
Вынесло их враз водой.
Крышка выпала из бочки
И во свете звездной ночки
На песчаный брег, точь в точь,
Вновь царя ступила дочь.
— Ну и где ж мы будем жить,
Что нам делать, как нам быть? –
Беспокоясь о судьбе,
О любимом и себе,
С беспокойством глядя в ночь,
Говорит царева дочь.
— Не волнуйся, — ей ответил,
Словно он и не заметил
Беспокойство девы юной,
Вновь Емеля ночью лунной.
— Не волнуйся, спать ложись.
Пусть исполнится каприз.
Тихо, шепотом Емеля
Так, что слышно еле-еле,
Он волшебным заклинаньем
Вновь исполнил пожеланье.
Перед ними, как ларец,
Белокаменный дворец
Появился ниоткуда –
Вот так диво, вот так чудо!
Стар и млад, простой и знатный,
Приглашают их в палаты,
За столы на пир зовут
И к престолу их ведут.
Здесь Емеля жить остался
И с царевной обвенчался,
Принял трон, дворец возглавил –
Стал Емеля государем
Со царевной молодой,
Ставшей верною женой.
Долго ль бьют о берег волны,
Но молвы несутся споры.
На прогулку царь-отец
Едет в новый во дворец.
Пир огромный люди ставят
И правителя все хвалят.
Царь-отец не верит в диво –
Все блестит и все красиво.
Как же так, на голом бреге
Град стоит, сверкая в неге,
Золочены купола,
Расписные ворота,
Люд простой в шелках и злате,
И живут здесь все в палатах.
Это, право, чудеса,
Иль смеются небеса.
Царь-отец за стол садится.
— Быть не может, видно снится. –
Говорит боярам он. –
Пусть подольше длится сон.
Через залу, все сверкая
Дочь к нему идет родная,
Рядом с ней правитель града
И она безмерно рада.
— Это, Батюшка, не сон. –
Шлет земной ему поклон, —
Коли нам желаешь счастья,
В пире ты прими участье.
Царь-отец просил прощенье
За прошедшее решенье.
И, как символ примиренья –
Детям дал благословенье.
Чудным звоном купола
Известили со двора
О великом чудо-пире,
Коего не знали в мире.
Тут и сказочке конец,
А кто слушал – молодец.
Будьте первым, кто прокомментирует это стихотворение?