Строение Скадра

Город строили три брата родные,
По отечеству Мрлявчевичи братья,
Один был брат Вукашин краль,
Другой Углеша воевода,
А третий Мрлявчевич Гойко;
Город строили Скадар на Бояне.
Строят три года, мастеров триста,
И не могут скласть основанья,
А того меньше города построить.
Что в день они выведут строенья,
То всё Вила за ночь разрушит.
Уж когда наступил год четвертый,
Тогда с гор провещилась Вила:
«Ты не мучь себя, Вукашин краль,
И не трать казны понапрасну:
Не скласть тебе, кралю, основанья,
А того меньше города построить,
Пока не найдешь ты приличных
Два имени: Стою и Стояна,
Чтоб были то брат и сестрица.
Когда их заложишь в основанье
Под башню — тогда будет твердо,
И тогда ты выстроишь город».
Как услышал то Вукашин краль,
Призывает он слугу Десимира:
«Десимир, мое чадо дорогое!
Ты был мне верным слугою,
Отныне зову тебя сыном:
Бери, сын мой, коней и колымагу,
Бери с собой сокровищ шесть вьюков,
Поезжай по белому свету
Искать два имени приличных,
Отыскивать Стою и Стояна,
Чтоб были брат и сестрица.
И похитишь ли их где, или купишь,
Привези их к Скадру на Бояну —
Заложить под башню в основанье:
Авось либо будет оно твердо,
Авось либо выстроим мы город!»
То услышав, Десимир поспешает,
Берет коней и колымагу,
Берет с собой сокровищ шесть вьюков
И едет по белому свету
Искать два имени приличных,
Отыскивать Стою и Стояна.
Он целые три года ищет;
Не нашел приличных имен двух,
Не нашел он Стой и Стояна.
И вернулся к Скадру на Бояну.
Отдает кралю коней и колымагу,
Отдает ему сокровищ шесть вьюков:
«Вот, краль, твои сокровища обратно;
Не нашел я приличных имен двух,
Не нашел я Стой и Стояна».
Как услышал то Вукашин краль,
Он позвал опять зодчего Рада,
Тот работников своих трехсот,
И опять строят Скадар на Бояне.
Что построят, то Вила разрушит,
Не дает положить основанья,
А того меньше города построить.
Тут опять с гор провещалась Вила:
«Эй, не мучь себя, Вукашин краль!
Не трать казны понапрасну:
Тебе не скласть основанья,
А того меньше города построить;
Но вас трое братьев, и каждый
Имеет свою верную любу.
Чья выйдет утром на Бояну
И вынесет работникам завтрак,
Ту под башню в основанье закладите —
И будет твердо основанье,
И вы состроите город».
Как услышал то Вукашин краль,
Призвал он братьев родимых:
«Вы слышали ль, братья дорогие,
Что Вила с гор провещает:
Мы тратим казну понапрасну,
Не дает Вила скласть основанья,
А того меньше города построить;
И что она еще объявляет:
Нас трое братьев, и каждый
Имеет свою верную любу.
Чья выйдет утром на Бояну
И вынесет работникам завтрак,
Ту под башню нам закласть в основанье,
И будет основание твердо,
И мы тогда город состроим.
Дадим же слово верное друг другу
Не сказывать о том нашим любам,
А лучше оставим на удачу,
Чьей жене роковой будет выход!»
И дали в том слово друг другу.
Домой пришли вечером поздно,
И после господской трапезы
Всяк с женой опочить удалился.
Но послушайте великого чуда!
Вукашин краль слово нарушил,
Он первый открыл своей любе:
«Берегись, моя верная люба,
Выходить завтра утром на Бояну,
Выносить работникам завтрак!
Пойдешь — свою голову погубишь!
Закладут тебя под башню в основанье».
И Углеша слово нарушил,
И он объявил своей любе:
«Смотри, в обман не вдавайся,
Не ходи завтра утром на Бояну
Выносить работникам завтрак:
Пойдешь, моя милая, — погибнешь,
Закладут тебя под башню в основанье».
Млад Гойко слова не нарушил,
Ничего он не сказал своей милой.
Наутро раным-раненько
Встают братья, выходят на Бояну,
Туда, где строится город.
Вот пора уже нести завтрак.
Госпожи была очередь кралицы,
А она говорит своей невестке,
Невестке, Углешиной любе:
«Невестушка, мне неможется что-то,
Голова болит, идти я не в силах.
Снеси-ка ты работникам завтрак!»
Жена Углешина ей отвечает:
«Ах, невестушка, госпожа кралица,
У меня рука болит, невмочь мне,
Попроси младшую невестку!»
Она просит младшую невестку:
«Невестушка, Гойковица, свет мой!
Голова болит, идти я не в силах,
Снеси-ка ты работникам завтрак».
Но Гойкова жена молодая
Представляет ей свои недосуги:
«Матушка, госпожа кралица,
Я охотно б тебе услужила, —
Дитя глупое у меня не обмыто,
Да и белое не выстирано платье».
— «Ничего! — говорила кралица. —
Ты снеси только работникам завтрак,
А я твое выстираю платье,
Невестка дитя твое обмоет».
Нечем Гойковой жене отговориться.
Понесла она работникам завтрак.
Как пришла на реку, на Бояну —
Увидал ее Мрлявчевич Гойко,
Разгорелось в нем ретивое сердце:
Жаль ему верныя любы,
Жаль ему дитяти в колыбели, —
Дитяти месяц только минул!
У молодца выступили слезы.
Приметив то, жена молодая
К нему кроткой поступью подходит
И тихою речью вещает:
«Что сталось тебе, милому другу?
О чем ты слезы роняешь?»
Отвечает ей Мрлявчевич Гойко:
«О горе мне, моя верная люба!
У меня было яблоко золотое,
Оно пало сегодня в Бояну, —
О том плачу я, о том не утешусь!»
— «Не кручинься, — говорит она мужу,
Тебе бы только бог дал здоровье,
Собьешь себе яблоко и получше».
Тогда жалость им пуще овладела,
И он в сторону сам отвернулся,
Чтоб больше не видеть своей милой,
А другие два брата подскочили,
Два деверя Гойковой молодицы,
Ее взяли за белые руки,
Повели на закладку основанья.
Они кликнули зодчего Рада,
Тот своих работников сзывает.
Но смеется тому молодица,
Она думает: шутку с нею шутят.
Поставили ее на закладку,
И все триста работников разом
Прикатили каменьев и бревен,
Обложили ее до колена.
Еще-таки смеется молодица,
Еще думает, что все с нею шутят.
Но те свое дело продолжают:
Нанесли каменьев и бревен
И до пояса ее обложили.
Гнетут ее каменья и бревна.
Тогда видит, что ей, бедной, готовят,
И завопила жалобным воплем.
Умоляет она деверьев милых:
«Не давайте, если бога боитесь,
Закладывать каменьем молодую!»
Умоляет, но всё бесполезно;
Деверья на нее и не смотрят, —
Уже ей не до стыда и зазора.
Обращается к мужу и просит:
«Не давай меня ты, милый друг мой,
Закладывать каменьем молодую!
Пошли к моей матушке старой,
У матушки довольно богатства:
Пусть купит тебе раба или рабыню,
Чтоб под башню заложить в основанье».
Умоляет, но всё безуспешно.
Как увидела злосчастна молодица,
Что все ее просьбы напрасны,
Обращается она к зодчему Раду:
«Будь мне братом по богу, о зодчий!
Оставь для грудей моих оконце
И высунь мои белые груди:
Принесут как если младенца,
Моего несчастного Иову,
Пососал бы дитя моей груди».
Исполнил то желание зодчий,
Оставил для грудей ее оконце
И высунул ее белые груди, —
Принесут когда бедного Иову,
Пососал бы дитя ее груди.
Опять зодчего бедная просит:
«Будь мне братом по богу, о зодчий!
Оставь еще для глаз моих оконце,
Чтоб глядеть, как из дому будут
Приносить ко мне Иову младенца
И прочь относить когда будут».
И то зодчий желанье исполнил:
Оставил для глаз ее оконце,
Чтоб глядела, как из дому будут
Приносить к ней Иову младенца
И прочь относить когда будут.
И так ее в стену заградили.
Приносят дитя из колыбели,
Она грудью его кормит с неделю,
Чрез неделю голос потеряла.
Но младенца еще грудь ее питала,
Целый год его той грудью кормили.
Как тогда было, так и осталось:
Молоко оттоль течет и поныне —
Для чуда и для исцеленья,
У которой жены молока нет