Песня конченого человека

Истома ящерицей ползает в костях,
и сердце с трезвой головой не на ножах,
и не захватывает дух на скоростях,
не холодеет кровь на виражах.

И не прихватывает горло от любви,
и нервы больше не в натяжку, — хочешь — рви, —
повисли нервы, как веревки от белья,
и не волнует, кто кого, — он или я.

Я на коне…
Толкани,
я — с коня.
Только «не»,
только «ни»
у меня.

Не пью воды — чтоб стыли зубы — питьевой,
и ни событий, ни людей не тороплю,
мой лук валяется со сгнившей тетивой,
все стрелы сломаны — я ими печь топлю.

Не напрягаюсь, не стремлюсь, а как-то так…
Не вдохновляет даже самый факт атак.
Сорвиголов не принимаю и корю,
про тех, кто в омут головой, — не говорю.

Я на коне…
Толкани,
я — с коня.
Только «не»,
только «ни»
у меня.

И не хочу ни выяснять, ни изменять
И ни вязать и ни развязывать узлы.
Углы тупые можно и не огибать,
Ведь после острых — это не углы.

Любая нежность душу не разбередит,
и не внушит никто, и не разубедит.
А так как чужды всякой всячины мозги,
то ни предчувствия не жмут, ни сапоги.

Я на коне…
Толкани,
я — с коня.
Только «не»,
только «ни»
у меня.

Не ноют раны, да и шрамы не болят —
на них наложены стерильные бинты!
И не волнуют, не свербят, не теребят
ни мысли, ни вопросы, ни мечты.

Не знаю, скульптор в рост ли, в профиль слепит ли,
Ни пули в лоб не удостоюсь, ни петли.
Я весь прозрачный, как раскрытое окно,
И неприметный, как льняное полотно.

Толка нет…
Толкани,
я — с коня.
Только «не»,
только «ни»
у меня.

Ни философский камень больше не ищу,
Ни корень жизни — ведь уже нашли женьшень.
Не напрягаюсь, не стремлюсь, не трепещу
И не пытаюсь поразить мишень.

Устал бороться с притяжением Земли:
Лежу — так больше расстоянье до петли.
И сердце дёргается, словно не во мне, —
Пора туда, где только «ни» и только «не».

Я на коне…
Толкани,
я — с коня.
Только «не»,
только «ни»
у меня.