Про жадную старуху

На краю лесной опушки,
В неказистенькой избушке,
Жили бабушка и дед,
Жили в мире сорок лет.
Вдруг старуха, вот те раз,
Расчудить-чудить взялась;
Каждый день идёт в разнос,
Деду шлёт поток угроз,
Машет скалкой перед ним,
Взглядом жжёт его своим,
Не слезал с печи дедок,
Пересилить страх не мог;
Вспоминал о прежних днях,
Там и каялся в грехах.
Шли денёчки чередой,
Не найти ему покой,
Но не знал он, наперёд;
Жизнь иная бабку ждёт!
Вот однажды утречком,
Потянуло сквознячком;
Бабка к печке и к столу,
Печь хлеба спешит в пылу,
Котелочками гремит,
Взором огненным искрит.
Дед с печи за ней следил,
Каждый жест её ловил,
Унимал невольный жар,
Был готов принять удар.
Бабка вспомнила о нём,
Грянул в доме тут же гром:
— Может, рохля, хватит спать,
Эту печку обнимать?!
Ну-к, езжай живее в лес,
Чтоб в секунду с глаз исчез,
Вишь, закончились дрова,
Бестолкова голова!
Дрыхнешь сутки, напролёт,
Смерть тебя-то не берёт;
Никудышный старый пень,
Наживёшь с тобой мигрень,
Скалку я сейчас возьму,
Научу тебя уму!
Подхватился здесь дедок,
Шасть в испуге за порог,
В спешке той схватил топор,
На лошадке в лес припёр,
Да в такие дебри влез
Незнаком ему был лес!
Устремил он взор вокруг,
Вожжи выпустил из рук;
Чудо-дуб стоит пред ним,
Красотою озарим;
Он высок и строен был,
Кроной пышною слепил,
А над кроной — яркий свет,
В свете том — короны след,
А на ветвях — стайки птиц,
В свете радужных зарниц,
Листья дуба все звенят,
Звуки музыки творят,
Ствол его корой покрыт,
Серебром она горит.
Волю чувствам дал старик,
С ними в нём и страх возник;
Коль вернётся он без дров,
Бабке тех не хватит слов!
Тяжело дедок вздохнул
И топориком взмахнул.
Дуб заметил этот взмах,
Речь понёс ему в сердцах:
— Не руби меня ты, дед,
Мне две тысячи уж лет,
Над деревьями я царь,
Их Великий Государь;
За добро добром воздам,
По твоим, старик, словам,
Есть желанья, говори,
Ими душу не томи;
Не успеешь сделать чих,
Я исполню тут же их!
Опустил топорик дед,
Не давал ему ответ,
В мыслях он своих увяз,
Связан ими был сейчас:
«Доля тяжкая моя,
Что же в жизни видел я?
Годы те в трудах провёл,
Силу-силушку извёл,
А добра-то, не нажил,
Видно, дядюшку кормил;
Хоть теперь бы мне пожить,
Мёд с халвою есть и пить,
Да и бака гнев уймёт,
Коль достаток в дом придёт»!
Рот раскрыл старик с трудом,
Речь повёл он со стыдом:
— Я хочу богатым стать,
Мёд халвою заедать,
А то с тех, моих работ,
Уж прирос к хребту живо!
Каша была, да вода,
Но и каша не всегда!
Дуб листвой зашелестел,
Словом деда обогрел:
— Я даю тебе зарок,
Будет полон твой роток;
Только ложкою махай,
Мёд халвою заедай,
И дела свои забудь,
Той спины тебе не гнуть!
Дед поклон ему отдал,
Долго к дому путь верстал.
Вот приехал он домой
И воскликнул: — Боже мой!
Чудеса тут наяву,
Как поверить самому?!
Он узрел добротный дом,
Живность бегает кругом,
На дворе огромный пруд,
В том пруду сомы снуют,
Закрома с зерном стоят
И окрест огромный сад,
И в саду плодов не счесть,
И кокосы даже есть!
Потирает руки дед:
— Заживём теперь без бед!
А старуха тут как тут,
Не унять ей счастья зуд:
— Это чудо, старый пень,
Что за странный ныне день,
И откуда, что взялось,
Ветром, что ли, занеслось?!
Вот теперь я поживу,
Уподоблюсь божеству!
Дед на слово хоть и скуп,
Ей поведал он про дуб
И тихонько, стороной,
Удалился на покой.
Месяц вышел за порог,
Бабка встала поперёк,
С губ её летит слюна,
Деду душу рвёт она:
— Надоело мне так жить,
Не хочу я мёду пить,
А хочу повелевать
И помещицею стать;
Поезжай немедля в лес,
Мой яви там интерес;
Не исполнит просьбы дуб,
Не иди пред ним в отступ!
Ей перечить не резон,
Вмиг исчез за дверью он,
На лошадке в лес прибыл,
Рядом с дубом час бродил,
Наконец, пред ним предстал,
Слова дубу не сказал;
Не унять ему стыда,
Совесть, верно, не вода!
Дуб на деда посмотрел,
Добрым словом обогрел:
— Что ты хочешь, старичок,
Иль добра я дал не впрок?!
Говорит старик царю:
— За добро благодарю!
Только в дом пришла беда,
От добра-то, нет добра!
Бабку просто понесло,
Ей уж в тягость ремесло,
Кипятком она кипит,
Быть крестьянкой не хотит,
Хочет рук тех не марать
И помещицею стать!
Сделай ты ей этот жест,
Иль старуха меня съест!
Тяжело дубок вздохнул,
Старика не упрекнул:
— Будь по-твоему, старик,
Сотворю я чудо вмиг!
Ей помещицею быть
И в округе ею слыть!
Возвратился дед назад,
Испытал душевный спад;
В доме слуг полным-полно,
Бабка вся а шелках давно,
У неё надменный вид,
Зоркий взгляд её сердит
И она не устаёт,
Всем приказы отдаёт;
Слуги в доме том снуют,
Счастье бабкино куют!
Опечалился дедок,
На неё смотреть не смог,
С глаз старухи он убыл,
В сараюшке спал и жил,
И летели те деньки,
И недельки вслед им шли.
Как уж тут не хоронись,
Жизни путь всегда тернист.
Бабка снова деда ест,
Ей за словом тем не лезть:
— Где ты шастаешь, пенёк,
Аль забыл родной порог?!
Напрягай скорее ум,
Бестолковый тугодум;
Смогут все меня судить,
Кому чином выше быть!
Я дворянкой стать хочу,
Всех вас жизни научу!
Да камений, изумрудов
Попроси у дуба, чудо!
Да златой дворец поставь,
Окна в нём резьбой приправь;
Не исполнишь, подсоблю,
На глазах у всех казню!
Был в старухе явно бес,
Поспешил он тут же в лес,
Лошадь в страхе шевелил,
Страхом лес седой залил.
Отыскал старик дубок,
Словом тихим губы жёг:
— Бабка, царь, с небес глядит,
Смертью мне она грозит,
У неё запросов тьма,
В них купается она;
Уж дворянкой хочет стать,
Власти в руки больше взять,
Нужен ей ещё дворец,
Золотой весь, под венец,
Чтобы окна в том дворце,
Под резьбой сияли все,
Да камений, изумрудов
Хочет, старая приблуда;
От неё добра не жду,
Скоро, видно, пропаду!
дуб ему ответил так:
— Сделать это мне, пустяк!
Пролетит короткий миг,
Дело сделаю, старик!
Дед отправился домой,
Растерял в пути покой,
И приехал в страхе том,
Где ж его родимый дом?
Перед ним дворец стоит,
В бликах золота горит,
Тянет в небо куполок,
В круг окон резьба в цветок,
А каменья, изумруды,
Во дворце лежат повсюду;
В дорогущих сундуках,
На полу и на столах!
На старуху дед взглянул,
Вновь в том страхе утонул.
Бабка словно не в себе,
Не в своём она уме;
Криком стены просто рвёт
И никак не устаёт,
Заправляет властно, всем,
Слуг вокруг неё — гарем!
Он совсем упал душой,
Ног не чует под собой;
Захотел присесть старик,
Слышит грозный бабкин рык:
— И не вздумай, старый хрыч,
Недоволен, вижу, сыч?!
Только дрыхнешь старый пень,
Сапоги ступай, надень!
Ты с сегодняшнего дня,
Младший конюх у меня!
Долго дед навоз носил,
Скоро выбился из сил,
Уж предчувствовал конец,
От старухи тут гонец:
— Собирайся, лоботряс,
Ждёт тебя дворянский глаз!
И старик приходи к ней,
Пред старухой встал своей,
Головой седой поник,
Не живёт уже старик.
Да у бабки речь в размах,
При дворянских тех кровях.
Дед ей, мальчик для потех,
Унижать его не грех:
— Предо мною не рядись,
На колени становись!
Он ослушаться не смел,
Перед нею не гордел,
На колени сразу встал,
Лбом до пола доставал,
А старуха в злобе той,
Собралась над ним грозой:
— Поезжай немедля в лес,
Чтобы к дубу в душу влез!
Русью править всей хочу,
Править ей мне по плечу!
Стану я во славу жить,
Всех вас разуму учить!
Всем чертей таких задам,
Будет тошно вспомнить вам,
И дворянке, не перчь,
Стерегись язык обжечь!
Дед совсем затрясся здесь,
Стал белее мела весь.
В лес лошадку он погнал,
Дуб в лесу том отыскал,
Стал пред ним слезу ронять,
Дрожь никак не мог унять.
Царь на деда посмотрел,
Кроной пышной зашумел,
И душою не кривил,
С болью в сердце говорил:
— Я скажу тут напрямик,
Горемычный ты мужик,
А про бабкин сивый бред,
Я узнал от ветра, дед!
Только бабке передай,
Не могу создать ей рай;
Коль доверить бабке Русь,
Всех людей охватит грусть,
Но такому не бывать,
Лучше ей вороной стать!
Долго пусть она живёт,
Может, что-нибудь поймёт.
Ты езжай сейчас домой,
Будет в нём теперь покой!
Я ж тебе силёнок дам,
Станешь ты работать сам,
Посему, наладишь быт,
Будет в доме стол накрыт,
И с тобой прощаюсь я,
Не ищи теперь меня!
Вдруг здесь ветер налетел,
Дуб могучий завертел,
Тотчас вдаль его понёс,
Вслед ему раскаты гроз.
Скоро дед вернулся в дом,
Тишина стоит кругом,
На печной трубе ворона,
Словно чёрная корона.
Как прорвало деда тут,
Речь его не знает пут:
— Ты дурёха бабка, всё ж,
Лик с душой твоею схож!
Надоть, сверху так упасть,
Есть, видать, и свыше власть?!
Вижу, клюв-то, на замке,
Как там, бабка, на шестке?
Что уставилась? Давай,
Дверь открою, залетай!
До сих пор они живут,
Свежий хлебушек жуют,
Но один секретик есть,
Я его раскрою здесь;
Та ворона не кричит,
С той поры она… молчит.