Рыбный рынок в Венеции

На Большом Канале, где выстроились палаццо в стиле нечистого,
кичащегося мавританской примесью барокко,
Над чёрным лаком гондол, которые безнадёжно ждут туристов,
Над полосатыми причальными столбиками от пристани сбоку —

Рыбный рынок.
Он опустел: в полдень всё закрывают.
Кончен бал. В ящики со льдом — непроданное добро.
Уборщики змеящимися шлангами смывают
с прилавков чешую — карнавальное серебро.

По мрамору, ещё грязному, базарно крича,
бродят, клюют что-то чайки — все, какие бывают на свете.
Но занятые уборщики чаек не замеча…
Впрочем, это взаимно, надо отметить.

Одна громадная переваливающаяся чайка
в пижонском сером жилете
Гоняет, оставляя красный след, большущую голову тунца,
Другие — помельче — веселятся не завидуя, или эти
Только делают вид, что не завидуют, чтоб не терять лица?

Но где же тельняшки, соломенные шляпы,
квадратные плечи весёлых продавцов?
Фартуки кокетливых торговок, тяжёлые, жёлтые?
Только валяются хвосты скумбрий, головы лососей и тунцов,
да кое-где потроха цвета крови и жёлчи.

Чудовищная чайка — единственная хозяйка
базарного праздника без ненужных людей,
А может даже, на краткий час, и Хозяйка
Канала. А может — и Венеции всей