Жертва телевидения

Есть телевизор! Подайте трибуну,
так проору — разнесется на мили:
он не окно, — я в окно и не плюну, —
мне будто дверь в целый мир прорубили!

Всё на дому, самый полный обзор:
отдых в Крыму, ураган и Кобзон.
Фильм, часть седьмая, — тут можно поесть:
я не видал предыдущие шесть.

Врубаю первую — а там ныряют,
но это так себе; а с десяти —
«А ну-ка, девушки!» Что вытворяют!
И все в передничках! С ума сойти!

Я у экрана, мой дом — не квартира!
Я всею скорбью скорблю мировою,
грудью дышу я всем воздухом мира,
Никсона вижу с его госпожою.

Вот тебе раз: иностранный глава —
прямо глаз в глаз, к голове голова.
Чуть пододвинул ногой табурет —
и оказался с главой тет на тет.

Потом — ударники хлебопекарни
дают про выпечку до десяти,
и вот — любимая «А ну-ка, парни!»
Стреляют, прыгают, — с ума сойти!

Если не смотришь — то, коль не болван ты,
то уж, по крайности, богом прибитый.
Ты же не знаешь, что ищут таланты,
ты же не ведаешь, кто даровитый!

В восемь — футбол ССР — ФРГ;
с Мюллером я на короткой ноге!
Судорога, шок, а потом — интервью.
Ох, хорошо, что с Указу не пью!

Там кто-то выехал на конкурс в Варне,
а мне квартал всего туда идти.
А ну-ка, девушки! А ну-ка, парни!
Все лезут первые — с ума сойти!

Как убедить мне упрямую Настю? —
Настя желает в кино, как суббота,
Настя твердит, что проникся я страстью
к глупому ящику для идиота.

Да, я проникся: в квартиру зайду,
глядь — дома Никсон и Жорж Помпиду!
Вот хорошо: я бутылочку взял,
Жорж — посошок, Ричард, правда, не стал.

А дальше — весело, еще шикарней:
врубил четвертую — и на балкон.
«А ну-ка, девушки» «А ну-ка, парням»
вручают премию в О-О-ООН.

…Ну, а потом, на закрытой на даче,
где, к сожаленью, навязчивый сервис,
я и в бреду всё смотрел передачи,
всё заступался за Анджелу Дэвис.

Слышу: «Не плачь, всё в порядке в тайге,
выигран матч ССР — ФРГ,
сто негодяев захвачены в плен,
а Магомаев поет в КВН».

У нас действительность еще кошмарней:
два телевизора, — крути-верти!
«А ну-ка, девушки», «А ну-ка, парни», —
за них не боязно с ума сойти!