Литературные староверы. Баллада

В ресторане собрались
Староверы злые,
И беседы их велись
Про дела былые.
И бунтует и кричит
Громко шайка эта,
Что теперь уже молчит
Старая газета.

И ватага эта зла
И ломает стулья,
Что их главная пчела
Выбыла из улья;
Что теперь им ходу нет
И карманы голы;
Что теперь коварный свет
Жаждет новой школы;

А что их давно не чтут
И труды их — боже! —
На Толкучем продают
С хламом на рогоже.
В заседаньи был нахал
И кричал без складу, —
Вот который сочинял
Для волос помаду;

Куплетист он и актер,
В старенькой бекеше,
Остроумие протер
Он себе до плеши.
Был еще тут драматург,
Очень злой и хворый,
В оны годы Петербург
Восхищал который.

Много было тут персон
И больших талантов,
И булгаринских времен
Хилых фигурантов.
Собралися и поют —
И кружок их тесен;
Много было спето тут
Очень старых песен:

«Боже мой! теперь во всем
Голая натура,
Ах! пропахла мужиком
Вся литература!
И писателей у нас
Развелось так много;
Всякий лезет на Парнас,
Без наук и слога.

И журналы издают
Всё молокососы
И преважно задают
Новые вопросы.
Для возвышенных вещей
Их таланты слабы,
Только слышишь запах щей
Да крестьянской бабы.

Ну, пожалуй, выводи
Чернь, но для потехи;
Да приличьем огради
И зашей прорехи.
Напомадь и причеши,
Скинь им сапожищи;
А потом и опиши
Как-нибудь почище.

Например: мужик живет;
Не горюя, пашет,
Про любезную поет,
И поет, и пляшет;
Отработав — вечерком
Ходит в хороводе…
Отчего же бы в таком
Не писать вам роде?

А то что у вас? — во всем
Голая натура,
Ах! пропахла мужиком
Вся литература!..»
В ресторан со всех сторон
Собралися братья;
Слышны ахи, слышен стон,
Слышатся проклятья.

Секта эта новый век
И пилит и режет;
В ресторане человек
Слышит стон и скрежет
И, крестясь, отходит прочь,
Но не молкнут ахи…
И младенцы в эту ночь
Вздрагивали в страхе…