Вижу колонны замерших звуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.
Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? «Я воевал».
К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их — жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.
Памятник Г.Жукову на Манежной пл. в Москве
Есть трезвый бред, чудовищней, чем пьяный.
Есть ложь, преступней многих тысяч лжей.
Когда же ампутирована память
народа целого — то есть ли что страшней?!
Вранью ни края нет ни окорота,
и перекроена история, «как надо».
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Вся армия была — штрафная рота,
за исключением заградотрядов.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Война, войны, войною, о войне —
про сорок первый и про сорок пятый…
Картина маслом: маршал Жуков на коне,
«слуга царю», но и «отец солдатам».
Убийца, вор, подонок, недоучка.
(а для поэта — гений! Ганнибал!! Помпей!!!)
Всё гениальное — обычно просто, даже скучно.
Он сам дал формулу стратегии своей:
«В любом сраженьи есть победный выход,
своими трупами рать вражью заваля,
чего солдат жалеть? Сколь хошь других-то
без счёта бабы нарожают опосля.»
Похож, похож на Муссолини рылом
и грузной тушей, и повадкой палача.
Сама природа это сходство уловила
и подчеркнула, словно невзначай.
Крут римский хряк — да наш мясник покруче:
железный-робот-Жуков-живодёр…
… Народом был (и без суда ) повешен дуче.
Был Жуков «Маршалом Победы» наречён.
Есть «Русский Мир»! — уродливый, уродский!!
как оползень с горы — вниз грязный вал…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Куда уж ниже, если «нобель» Бродский
Его деянья рифмоплётно оправдал.
М.Т. май 2015
Это стихотворение Марка Троицкого отражает его отношение как к Г. Жукову, ставшему «символом победы» вопреки безнравственности и жестокости «маршала победы», шедшего к ней по трупам солдат собственной армии и потопившим этот «победный» путь в крови, так и к творческому «выбору» И. Бродского, не погнушавшегося «породниться» с этим монстром, настрочив что-то среднее между Одой и Реквиемом. Вместо того, чтобы назвать всё своими именами, т.е. обличить и развенчать миф.