Счастливых вымыслов краса всегда младая,
Которая, не увядая,
Являет памятник изящного ума!
Лучами своего бессмертного сиянья
О древность, озари меня!
Ты силою очарованья
Умеешь все одушевлять
И все цветами украшать.
Не беспорочная ли дева есть священный
Сей лавр, из коего венцы нам слава вьет!
А здесь янтарны слезы льет
В кору соснову жрец Кибелин заключенный!
Сей ранний Гиацинт, исполненный красот,
Есть милый отрок тот,
Любовью Фебовой прославленный красавец.
На розах Флориных блестящий сей румянец
Зефир напечатлел,
И от Помониных лобзаний плод созрел.
Леса и недро вод, и горы, и долины
Метаморфозами обильны:
Я звероловца познаю
Младого в легком сем олене Актеона;
Склоняю слух мой к соловью:
Рожденная от Пандиона,
Мне Филомела часть плачевную свою
Вещает в трелях сих и в переливах тона.
Спустилось солнце в понт — с Фетидой опочить.
Венеры ль светлая покажется планета,-
В объятиях ее прекрасный Адонид.
А там, над полюсом, с Персеем Андромеда,
Средь вечных зим огонь любовный их горит.
Ирои влюбленны все небо населяют.
Какое зрелище они мне представляют.
Какой волшебный вид!
Сколь феология мила мне Гезиода!
Началом всех вещей он полагал Эрота;
По мнению его, любовь всему отец,
Всему источник и творец;
Сквозь огнь и воздух пролетает,
Несется по водам
И хаос вещества всесильно расточает…
Но с постным видом скажет нам
Несносный Пустосвят: «Вы чтете студ и срам,
Сих книг диавольских зело опасно чтенье!
Дивлюся, како их совсем не истребят
И како не наложат запрещенье
На всех читающих: они-то к нам разврат,
Они язычество и богохульство вводят…»
Не от невежества ль и злости происходят
Такие речи, Пустосвят!
Ты умственных забав отнюдь не ощущаешь
В душе стесненной и пустой,
И сладкой нам мечтой питаться запрещаешь
Желая нас сравнить с собой…
Но не бывать тому, хлопочешь ты напрасно:
Тебе ли то затмить, что искони прекрасно?
Сотрешь ли гения бессмертного печать?
Любить Омира будем страстно
И музам эллинским внимать,
А от твоих речей дремать.
Будьте первым, кто прокомментирует это стихотворение?