«Жил да был…»

Граждане, послушайте меня.

Вот и понял я, что каждый
Понимает без труда:
Появился на однажды,
А исчезнешь — на всегда.
В этом нет особой драмы
Для народа, для страны.
Может, только вот — для мамы,
В узком смысле — для жены.

Я, товарищи, на это
Не особенно ропщу:
И претензий явных нету,
И обиду не ращу.
Только все же интересно:
Жил да был — и нет меня…
А узнать бы — только честно! —
Кто на что меня сменял.

Точно я, друзья, не знаю,
Для чего я на земле:
Не зверина я лесная
И не живность на селе.
Не гоняют, словно зверя,
Как домашний скот, пасут,
И словам моим не веря,
Надо мною держат суд.

Получается, и вправду,
Коль взамен другой придет,
Станет в жизни больше ладу
И улучшится народ?
Но нельзя же так вот, просто,
Мне исчезнуть — задарма:
Я ж не только тело, остов, —
Не шкатулка для ума.

Я же в жизни делал что-то
И кому-то нужен был, —
Я зимой с большой охотой
Птичек зябнущих кормил.
И меня любили тоже —
И не бросили пока —
Человек двенадцать, может,
А уж три — наверняка.

И при этаком условьи —
Ни за что и ни про что?!..
Ну а как же быть с любовью?
С неисполненной мечтой?
Это, граждане, признайте,
В корне вредно для души:
Бросить всё и вот вам, нате,
Мол, приехали, — глуши!

Я бессмертия не жажду,
Но и это — никуда:
«Появился на однажды,
А уходишь — на всегда».
Потому и балаболишь,
Сыплешь резвые слова,
Что живешь-то раз всего лишь,
Что живешь-то — однова.