Баллада об углекопах и рельсах

Голос: “Ты скажи нам, ну что тебе надо?
Ну на кой тебе эта баллада?
Ты её разорви и сожги —
Кто не с нами — те наши враги”.

Автор: “Я бы сжёг, только Правду не сжечь,
Не моя, а её это речь”.

Где-то — в Азии, в Европе ль,
В незнакомой нам стране
Жили-были углекопы,
В подземелиях оне
Справно уголь добывали
И довольны тем бывали,
Что их труд в той стороне
Был в почёте и в цене.

Знамо, ни почёт, ни слава
Не спасут, коль рухнет лава,
Или вдруг взорвётся газ
И сожжёт-завалит вас, —
С Вельзевулом шутки плохи…
Но, безугольной эпохи
Далека ещё пора;
Нынче ж уголь на-гора
Выдавать из недр чтоб —
Может только углекоп;
Жизнь его стране нужна,
А по риску и цена:
Тяжело даётся уголь,
Так весом быть должен рубль.

Так, примерно, меж собою
Углекопы рассуждали
И, помимо, как в забоях,
Бед больших не ожидали.

А беда, расставив ноги,
Уж стояла на пороге…

В той стране богато, вольно
Власти жили бесконтрольно;
Сами всячески себя возвеличивали
И за счёт казны себя обналичивали.
Объявила власть себя непогрешимою:
“Я сильна с народом связью нерушимою”.
А мораль её давно уж раздвоилася:
“Для верхов” и ”для низов” поделилася.
Завелась во власти чёрная эррозия,
Поползла по ней коррупция-коррозия…

Ей обузой стала всякая обязанность,
Разложила власть, растлила безнаказанность.
“Не хотим быть больше слугами народными,
Господами быть хотим высокородными!”
Расхватали всё правители, чем правили,
На свои счета казну страны отправили
(А счета пооткрывали за границами,
И мошной трясут пред Каннами да Ниццами.
У америк и европ до неприличности
Сейфы в банках стали пухнуть от наличности).

По стране пошло-поехало брожение,
Будто спавшего вулкана извержение.
Закипели тут умы интеллигенции
(а уж это пострашнее интервенции):
“Не туда идёт держава!
Надо влево!” “Надо вправо!”
“Прочь от власти партократию,
Надо строить демократию!”
“Надо Думу!”, “Нет — царя!”
Ну, короче говоря,
По стране в который раз
Злая смута расползлась…

Заваруха, заваруха…
Без войны в стране разруха.
Власти нет, без власти — глухо…

Тут “Путчисты” объявились,
“Демократы” в кучу сбились,
Друг на дружку мечут громы
(преопасные синдромы),
И при этом, под шумок,
Все тащили, кто что мог.

Власть нужна, какие ж тут сомнения,
Только, в ней и камень преткновения.
Где Правителя достойного сыскать,
Что не будет мироедам потакать,
Что отцом простому люду станет,
И по Правде будет править, не обманет.

А охотников до власти,
испокон известно, много.
Потому-то к ней бывает,
ох, нелёгкая дорога.
По прямой, как говорится,
К власти вовсе не пробиться.
Праведник? Так прочь с дороги,
Мало, коль оттопчут ноги,
Могут голову снести,
Тут галантность не в чести.

Тут-то, прямо из столицы,
к углекопам — “демократ”,
Побожился, что подставит
под страну большой домкрат.
“На пути разрухи лягу
я на рельсы поперёк;
Не пущу нужду, коль власть мне
вы дадите” — он изрёк.
Он и клялся и божился
И на рельсы впрямь ложился

Ельцин на рельсах
(От разрухи там тогда
Не ходили поезда;
Рельсы ржа проесть успела,
Так что, возлежал он смело).

Из столицы, к нам! С поклоном!
Надо, братцы, поддержать!
Что тут медлить? Порешили:
в град-столицу выезжать,
Чтоб глушить там громом касок
всех, кто будет возражать.

Углекопы пособрались
в стольный град со всей страны,
Шуму-грому там задали (может и от Сатаны
В этом им была подмога?
Он то — рядом, а до Бога
В подземельях далеко…
Уголёк — ох глубоко!)

Долго касками долбили,
Каски вдребезги разбили;
Но, чтоб в их-то чёрном теле,
Не добыть успеха в деле!?
“Демократа” ли учить,
Где поддержку получить!

Лишь до Власти он дорвался
(Аж на Библии поклялся,
Что служить народу будет,
Обещаний не забудет).
Тут же надвое её —
Это “ваше”, то — моё!
Мне — все почести и лавры,
Ну а ваша роль — как мавры,
У руля страны трудиться;
Мне в такое не годится
Дело тёмно вникать,
Вас не буду опекать…
Как сумеете — рулите,
Только, чур, не развалите
Мне вконец мою страну.
Вижу, вижу, как казну
Растащили вы — бандиты.
Мне теперь — просить кредиты…

Тут при власти окруженье вдохновилося,
Всласть добром страны “ничейным” поживилася.
По стране пошёл-поехал кавардак,
Выживайте люди сами, абы-как.

Фабрики-заводы позакрылися,
Клятвы-обещанья позабылися.

Стали углекопы сильно голодать,
Некому теперь им уголёк продать…
И по рельсам снова едут в град-столицу,
Чтобы там напомнить клятву-небылицу.
Только углекопам вход стал недоступен,
Их визит в столицу
(власть сочла) — преступен.
Силой углекопов изгнала столица,
Как же им с обманом подлым примириться?
Чем теперь несчастным с семьями кормиться?
С грустью они время Оно вспоминают,
И свою наивность горько проклинают:
«Что имели, надо было нам беречь…»
Порешили дружно —
всем на рельсы лечь.
Как же, бают, можно? Обещал, божился,
Вот на эти рельсы поперёк ложился,
Словно бы шлагбаум — не пущу нужду…
Слово “демократа” с делом не в ладу.

Окрутил, объехал… Мы те не холопы,
Выдрали кусок от рельса углекопы,
Где столичный лжец пред ними скоморошил,
Обмарали густо словом нехорошим,
Волоком стащили этот рельс на почту,
Адреса не знали и сказали вот что:

“Упакуйте прочно,
В град-столицу срочно,
К высочайшему крыльцу,
Лично высшему лицу”.

А вдогонку письмецо,
В нём уж высшее лицо,
Честь запачкавшее ложью,
Обложили…
Запорожью
Не сравняться в том искусстве,
И в эмоциях, и в чувстве;
Углекопы тут с лихвою перекрыли казаков,
Был язык письма таков,
Что, прочтя его, правитель,
Углекопов обольститель,
Воротясь в свою обитель,
Лёг на рельс и уж не встал,
Руль преемнику отдал.

1998 — 2011