Горемыка

«Ба, ба!
Какая занесла погода?
Кого я вижу? Вот судьба.
Чай, не встречалися три года.
Откуда, брат?»
«Бегу с соседнего завода».
«Кто ж знает там тебя? Ты как туда попал?
Там дело с мастером дошло, слыхать, до тачки?»
«Дошло».
«Бастуют?»
«Вот. Заряд мой весь пропал.
Я как их убеждал остерегаться стачки.
Чуть не рыдал, просил:
«Не тратьте, братцы, сил!
К чему безумная отвага?
Вот вам чернила, вот бумага.
Сбирайте подписи. Соорудим в присест
«Организованный протест».
Так нет, как заревут: «Чихать нам на бумажку!»
«Ты, что ль, снесешь за нас хозяйскую упряжку?»
«Да из каких ты, голубь, мест
С подобными словами?»
«Слышь, не тасуй нам карт!»
«Опомнитесь! — я им. — Товарищи, я с вами!
К чему вам стачечный азарт?
Видать, что нет у нас культурного наследства.
Слепой стихийностью наш воздух заражен.
Зачем переться на рожон,
Когда еще не все испробованы средства?»
«Какие? — мне кричат. — Куда ты клонишь речь?»
«Вы о союзах позабыли».
«Союзы были…»
«И есть. Лишь надо их беречь».
«Да кой-кому союз хороший не подарок.
Задавят…»
«Про союз я говорю другой».
«Какой?»
«Чтоб без политики, чтоб не был слишком ярок».
Тут сразу вышел кавардак:
Загоготали, зашумели.
«Да он в уме ли?»
«В порядке ль у него чердак?»
«Видать, что малый без понятья».
«Вот мы, меньшевики… Не горячитесь, братья!
Я — друг рабочих… Я… Позвольте ж объяснить!»
Но стали так меня теснить,
Что жалко стало… платья».
«Постой, — тут перебил хозяин гостя вдруг, —
Никак идут сюда товарищи с завода…»
«Идут? — заерзал «друг
Рабочего народа». —
Сходи… скажи… что я… за них… душой скорбя…
Голубчик, погоди… А нет ли у тебя

Коль правду говорить, так правду до конца.
За эту басню мне терпеть опять придется.
У ликвидаторов в ответ ей не найдется
Ни одного разумного словца.
Зато они найдут такого молодца,
Который в рвении сугубом,
Бессильной клеветой противника черня,
Изобразит меня —
По меньшей мере — душегубом.