«Не как панцирь, броня иль кираса…»

Не как панцирь, броня иль кираса
На груди беспокойного росса,
Но как жизнетворящие росы —
Для народов мерцанье кароссы:
Для тевтонов, славян, печенегов,
Для кибиток, шатров и чертогов,
И для даймонов, и для раруггов —
От вершин до подземных отрогов.

Было раньше любых человечеств,
Раньше всех исторических зодчеств,
То, что брезжит в зерцалах провидчеств,
В отшлифованных гранях пророчеств:
В дни, когда первообразы спали
В пламенах, как в первичной купели,
Ей назначилось Богом — быть строгой
Первоангела первой подругой.
И ступить через этот порог
Не умел искуситель и враг.

Принимали крылатые духи
От нее светотканое тело,
И в любом ее смехе и вздохе
Само небо смеяться хотело.
О, не жегшее пламенем пламя!
Зла и мук не знававшее племя!
Красотою цвело это семя
И звучало Лилит ее имя.

Но творец сатанинского плана
Самозванцем проник в ее лоно.
И страшнее горчайшего плена
Стал ей плод рокового урона.
Человечества, стаи и хоры —
Все содружества Шаданакара
Понесли в себе ждущее кары
Семя дьявольское — эйцехоре.
И подпал, на отчаянье скор,
Мир закону мечей и секир.

И низверглась Лилит из сапфирных
Лучезарных высот светотворных
До геенн планетарных — пурпурных,
Рыжих, бурных, оранжевых, чермных.
Ее двойственный знак неизбежен
Над любым, будь он горд иль ничтожен;
Путь сквозь мир без нее невозможен,
С ней же — горек, извилист, мятежен.

Точно мех рыжеватого тигра,
Ее край — топко душный, как тундра…
На Руси же лицо ее — Дингра,
Дочерь Дня, но рабыня Гагтунгра.

1958