Сорок первый стремительный год

Слышу звон отдаленный подков,
Вижу Днепр отгремевших годов.
Черный брод. Переправа. Налет.
И по спинам горбатых быков,
По обветренным скулам бойцов,
По вершинам граненых штыков
Поднимается красный восход.
На Полтавщине вишни цветут,
В Мелитополе кони нас ждут.
Этих коней обхаживал ты,
В гривах медленно вянут цветы.
У студеной, у синей воды
Кони в землю копытами бьют.
Перестук, дальних лет перестук.
Политрук, ты без слов как без рук.
Трижды в ночь выгорала трава,
Трижды в бой подымали слова…
На четвертый —упал политрук…
(Ах, какие то были слова!)
Нам отбой не сыграла труба.
А на камнях резьба
От осколков и ран пулевых
И еще от ранений иных.
В страшных молниях шрамов косых,
Камни мы,
А на камнях резьба.
Разве вечен лишь камень-гранит,
Что орнамент преданья хранит?
Вечен тот, кто вовек не солжет.
Вечен тот, кто на муки идет,
Не разжав для предательства рот,
Вечен искони русский народ.
Разве вечен лишь камень-гранит?!
Эти ярые годы ушли.
Эти воды тебя унесли,
Этот брод,
Черный брод позабыт,
Поразмыт черный след от копыт.
Но отбой не сыграла труба!
В каждом — искра кремневая спит.
Камни мы,
А на камнях резьба.