Венеция. Зима.

«В городе осталось всего 60 тыс. жителей,
а после войны нас было 160 тысяч»
Знакомая венецианка…

1.
Дворец пустынный и ничей.
На пьяццах — дыры вместо лавок,
И маски вместо овощей
Среди кулонов и булавок.
Тряпицы. Бусы. Колпаки.
(А прежде торговали сыром).
Но выросли везде, где сыро,
Грибообразные ларьки.

И на Риальто толпы прут.
(Их топот — вместо фарандоллы).
А на прилавках продают
Фольговой красоты гондолы,
С давно облезлых вапоретт
Туристок стайки с птичьим свистом
Сбегают на пустую пристань —
Венецианцев больше нет:

Старинный веницейский дух
С недвижным ветром над лагуной
Уходит тихо в холод лунный,
И маски замыкают круг…

2.
ЖАЛОБА КОТА

Блик солнца съёжился в углу.
Сполз незаметно по стене,
Ему на мраморном полу
Так неуютно… Вот и мне.
Пустой венецианский дом.
Тоскливо прячась от туристов,
Тут на диване я с котом.
И за стеной играют Листа…

— Нет, чтоб Вивальди, чёрт возьми! —
Мурчит мне полосатый кот —
Морока с этими людьми,
Ну, всё у них наоборот…
Не знаю уж, какой властитель
Наляпал тысячи мостов,
Но город на воде, простите,
Не предназначен для котов!

3.
Я зимой купил в Венеции
Шутовской колпак с бубенчиками,
Карнавал недавно кончился,
Но остались колпаки…
Да и маски не распроданы,
Хоть давно в них делать нечего:
Все баутты по домам сидят
И сдыхают от тоски.
Да… Остались колпаки…

Я вернулся из Венеции
И пристроил шапку пёструю
Где-то рядом с книжной полкою,
И теперь уж навсегда
Между полкой и компьютером
Дребезжат его бубенчики,
Шутовской колпак — на глобусе —
Там ему и место. Да!

4.
«Холодный ветер от лагуны…»
А.Блок.

Ветра не слышно. Не воздух, а холод.
Зеркало чёрных каналов. И там,
В злой тишине, есть единственный голос:
Только шаги по своим же следам…

Где-то огни над лагуной пасутся.
Не отлипает от холода плит
Воздух недвижный… И города блюдце
Только твоими шагами звенит,
Их повторяя над холодом плит…

Воздух недвижен. Не воздух, а холод.
И в пустоте — всё от тех же шагов —
Где ни пройдёшь, остаётся осколок:
Звук, отражённый от всех берегов,

282.
ОДА ПЁСТРОМУ ПЕТУХУ
(или размышления на берегу Дордони)

…Вот с неба свалилась строка мне —
О чём бы? (К наитьям я глух!)

«…В сарае из жёлтого камня
Живёт окситанский петух»

Он жёлтый, зелёный и красный —
Пестрей и других петухов,
И давних сражений напрасных,
И разных прошедших веков!
Блестят его перья, которые
Пестрей королей и царей,
Пестрей европейской истории
И южных базаров пестрей.

…Негоже с кувшинным — в калашный?
Но может быть тут, между рек,
В том доме с кубической башней
Живёт и осьмнадцатый век?
А глупый Людовик в Версале
Живёт и не думает чтоб,
Не дай бог бы, не услыхали,
Что «после него — хоть потоп»…

В Дордони же — точно ни слова
«О победе при Фонтенуа».
Заткнули «фонтэн» (из Пруткова) —
И вот от хвастливого слова
Осталось «уа» и «нуа»:
(Да, гуси действительно бродят,
Орехи действительно жрут,
Прохожих действительно щиплют
И не за «кюлот» — за штаны!)

Следят друг за другом спокойно
(Уж так распестрилисьлись века!)
Два замка с холмов над рекой, но
Их и разделяет река:
В одном англичане засели —
Герои Столетней войны,
Французы — в другом (без веселий:
На что им соседи нужны?)

Столетья смешались однако!
А было ль? И так ли давно?
(«Ах, как это было давно»):
Однажды ядро из Бейнака
Влетело во двор Кастельно…
Не нюхал ни пороха, ни пуль ты?
Но быть тебе битым как раз
Булыжником с той катапульты
Что всё же — по выстрелу в час.
……………………………………………………
Но вечно ворчат, пробегая,
Две быстрые, мощные реч…
Ворчлива и та, и другая:
В глухом чернолесье плутая,
Живёт окситанская речь.
В величье лесного молчанья
На этих предвечных холмах
Французы тут и англичане
Не в замках живут, а в домах.

Людовика нет и в помине,
Тем более, Столетней войны,
Они подорвались на мине
Времён…
И давно не нужны:
(Все — временные, все — не нужны…)

Ведь короток век тополей, и
Слетают столетья, как пух —
Зато всех событий прочней, и —
Всех замков и всех королей, и
Как герб озаряя аллеи,
Тут шляется пёстрый петух —
Воистину вечный петух!