Где-то на периферии, в драном городе уральском,
где глядят заместо неба от тоски на потолок,
жил и я, как говорится, в положении дурацком —
и не пекарь, и не токарь, и не дьявол, и не Бог.
По утрам вставал с больною головою, очумело
брился-мылся-одевался, шел по стенке как слепой…
Вот и прожито полсуток, вот и сделано полдела —
оставалось, оставалось только стать самим собой.
Кучевые-кочевые облака ползли на запад,
пузырились, проливались освежительной водой.
Этот плач, и этот хохот, этот дух и этот запах
забирал я вместе с сердцем на свидание с тобой.
Как по городу чумному, и по улицам безумным
проходил я, продирался, словно рыбка через сеть.
Останавливался только возле ГУМа или ЦУМа,
чтобы с вами потолкаться, чтобы вместе поглазеть.
Квелый оползень асфальта сонно плавился, и важно
девки зрели на балконах, шла протяжная война
меж Содомом и Гоморрой, депутаты шли отважно
на трибуну, запевая: «Широка моя спина…»
Я не вмешиваюсь в это. Не эмпирик и не клирик,
я плевал на свару своры! Только дети и цветы
стоят мира в этом мире. Пусть провалятся в сортире
русофилы-русофобы, что наели животы!
Но на стыке двух проспектов замирал я: «Боже правый,
град железный поднебесный — что же сделалось с тобой?
И направо, и налево, и налево, и направо —
ведь идет уже последний и решительный твой бой!»
Научил нас хваткий гений диалектике по Марксу:
Что повытравили разом, враз хотим восстановить.
Но летят уже сигналы к нам с Венеры или Марса,
и инопланетный Гамлет шепчет: «Быть или не быть?»
Растреклятый век двадцатый! Только версты полосаты,
только бесы, — молвил Пушкин, — только горе на весь свет!
Закрывается сберкасса. Приезжает инкассатор —
хвать-похвать, а денег нету, денег нету, денег нет!
Кто ворюга? Где обслуга? — Никого, пуста округа.
У дверей сидит с наганом толстый милиционер.
Трупов нет. Ликуй, супруга! Все появится у друга —
вот мужьям и рогоносцам поучительный пример.
Где-то на периферии, в центре родины чудесной,
на тропинках, на полянках, среди сосен и берез
я видал такие кина, я слыхал такие песни…
Если вам они приснятся — не избавитесь от слез.
…У тебя глаза пустые, очи пепельного цвета.
Я люблю и не надеюсь на взаимную любовь.
Просто кровь из вен выходит, как из Ветхого завета
откровенья Иоанна, предрекающие кровь.
Будьте первым, кто прокомментирует это стихотворение?
Помните, что все комментарии модерируются, соблюдайте пожалуйста правила сайта и простые правила приличия! Уважайте и цените друг друга, и, пожалуйста, не ругайтесь!